Вначале, ещё до осознанного пробуждения, была жуткая боль, она пульсировала по всему телу, отбиваясь от костей, кожи, суставов и хрящей. Можно сказать что боль разбудила меня, дойдя до той точки, когда ее невозможно игнорировать, однако, я как мог, пытался не двигаться, даже дышать не хотелось, потому что от воздуха поднималась грудь, и боль вонзалась в кости. Но так не могло долго продолжаться, забавно как сильно мне было плохо, что я даже не сразу вспомнил от чего, собственно, мне настолько нехорошо. Подозреваю что бредил большую часть времени. После принятия агонии тела, в которой я находился, я попытался открыть глаза, и это вышло, увидев надо мной лица моих спутников. Все они разом громко выдохнули и одобряющее закивали, попутно что-то говоря, я не слышал. Не сказать что я был рад вспомнить как оказался здесь, но было приятно осознавать нашу победу. Я лежал на пыльной, видимо полностью заляпанной кровью кобольдов земле, и хоть она была сырая, моя спина всё равно находила всё новые и новые болевые точки. Кхалид нагнулся ко мне поближе, я увидел треснутый шлем, синяки на лице и нервную улыбку, которая приоткрывала сломанный передний зуб. Что меня смутило, у него отсутствовали брови, вернее они выгорели имея соответствующий запах, видимо на моем больном лице отразилось удивление, так как Кхалид быстро ответил на мой немой вопрос.
Это всё ты. - Сказал он, указав на белое место там, где у него были брови. - Не думал что магические посохи возможно так использовать, но я даже рад, лучше ходить без бровей, чем не ходить вовсе. - Затем он выпрямился и куда-то пошел. Мне тоже захотелось встать, но чьи-то руки осторожно опустились на мою грудь, даже от такого легкого прикосновения по телу прошла волна жгучей боли, от которой я снова опустил голову. А после, уже Имоен показалась мне, именно на ее ногах покоилась моя голова. Она выдавила из себя натужную улыбку, и я содрогнулся от количества крови на ее лице, даже волосы слиплись, а грязные руки были в царапинах. Мне стало ее очень жаль, наверное она испытывала боль не меньше моего, я видел как она кружилась вокруг кобольдов, и даже не представлял какие травмы у нее могут быть. Я постарался как можно сильнее напрячься, чтобы подать голос. Но слова застряли в моей сухой глотке.
Не нужно, молчи, ты сделал достаточно, постарайся расслабиться. - Когда Имоен закончила, боль еще сильнее напомнила о себе, на этот раз в виде судороги, кочевавшей от рук к ногам и телу, циркулируя в хаотичном порядке, через какое-то время, меня трясло всего.
Она нежно поцеловала мой лоб, мило улыбнулась, и на пару секунд я забыл про боль, наслаждаясь нашей секундной близостью. Чем больше я был в сознании, тем сильнее понимал что нам нужно двигаться, вспоминая ужасную битву я содрогался, мы потратили столько сил для того, что бы разобраться с горсткой кобольдов? Если нам было так тяжело тут, то что будет нас ожидать ещё ниже? От этой мысли мне стало не по себе. Тем более когда я не могу даже встать, в таком положении я скорее буду обузой для всех. Не понесут же они меня на носилках вглубь железного карьера, я не имел представления сколько дней, или недель мне нужно на восстановление. Возможно мы убили большинство кобольдов мешающих работать, но основную проблему так и не решили, железный кризис не могли спровоцировать ящеры в пещере, за ними явно кто-то был. И тут я ярко вспомнил выстрел из лука в прыжке, мне было интересно узнать в кого попала Имоен и для чего она это сделала? Дальше мыслить было невозможно, всё моё внимание заняла, вернее, вытеснила боль, я зажмурился, но от судороги это не спасало, более того, начало ломить кости, нахлынула слабость, я впал в забытее.
Мне снился Кэнделкип, моя старая комната, я вышел из нее и помчался в сторону библиотек. Но на входе стояла жуткая фигура, вся в доспехах, горящие глаза, шлем с рогами, даже поза источала враждебность, а еще…родство? С одной стороны мне было страшно, но с другой, я хотел показаться сильным, умелым, кровожадным существом, чтобы задобрить этого незнакомца. Небо резко омрачилось, подул ветер, пыль разбрасывала вокруг нас страницы из книг, которые я любил больше всего. Я продолжал нерешительно стоять, и тут вспомнил смерть Гориона, фигура тут же заговорила, страшным, грубым, гортанным голосам.
Ты слаб, ты так слаб, мальчик…ты недостоин той силы которую я дал тебе, слишком добрый, слишком мягкий, слизняк!
Я резко очнулся, инстинктивно дёрнувшись, затем вскрикнул от боли, тяжело дыша я широко смотрел на Имоен, она никуда не ушла, она была рядом…
Тише, тише… - Она снова улыбнулась мне, ее глаза смотрели на меня и от этого я захотел встать, помочь ей, мне было стыдно за то что она видит меня таким.
Я…я…- Голова взорвалась вспышкой, в одну секунду в нее напихали воспоминания о том что я сделал, кровь, везде кровь, я стою с посохом, от меня исходит жар, я начинаю рычать…
Он может идти? - Рассад наклонился, его лысая голова была на удивление чёрная, как будто в саже. - Нам нужно уходить отсюда, срочно, на такой запах может пожаловать твори и похуже. - Он говорил быстро, вечно оглядываясь. - Давай я его понесу, да не переживай, нам нужно торопиться.
Затем его руки подняли меня, я застонал, а когда он положил меня к себе на плечо я думал, что мой желудок выдавит позвоночник, а ребра треснут один за другим. Я видел как Джахейра с Кхалидом идут за нами, а Дорн быстро прошел возле меня, оставив за собой неприятный запах горелого мяса. При каждом шаге Рассада меня тошнило, кружилась голова, глаза болели и я чувствовал как из-за рта капает слюна, затем мы вышли куда-то, где стало светлее и я снова отключился. На этот раз сна не было, я скорее дремал, каждый глубокий вздох был наполнен красной вспышкой боли. Мне слышались обрывки фраз.
…тут бумаги…
…полная задница!
…нужно разбить лагерь прям…
Меня разбудила Джахейра, она сидела напротив меня, обмывая раны на руках и промакивая лицо куском ткани. Я заморгал, тело вновь напомнило о боли, на мгновение мне захотелось отделиться от него чтобы ничего не ощущать.
Вот, постарайся выпить. - Она открыла мне рот и что-то влила в горло, вязкое вещество полилось прямо в желудок, на пути оставляя приятный холодок.
Что это?
Какая разница? От него тебе станет лучше. - На миг я огляделся. Мы все расположились в обжитой пещере с кроватью, шкафом и тумбами. По среди комнаты был сундук на котором сидел Рассад, мрачно смотря на пол. У входа стоял Дорн, даже сейчас я видел как ему хотелось продолжить рубить кобольдов.
Что произошло? - Джахейра весело посмотрела на меня, на ее обветренном лице заиграли шрамы, а треснутые губы разошлись в улыбке.
Ты убил их всех, запустил цепную молнию…я такого раньше не видела, нас тоже задело, но скорее отдачей от той мощи. - Неожиданно я вспомнил про Имоен.
Где Имоен?
Спит в соседней комнате, с ней всё хорошо, постарайся заснуть, я сделаю всё возможной, скоро мы двинемся назад, мы нашли кое-что, потом поймёшь..этот железный кризис не так прост как я думала. Но это потом, сейчас тебе нужен отдых. - Я рассеянно захлопал глазами.
В кого она попала?
В предателя, он один, как я думаю, из длинной цепочки заговорщиков, они мутят слишком много воды, я всё объясню, а теперь, пожалуйста, спи. - Я так и поступил. Сон не сразу пришел, но на удивление мне действительно стало лучше, я подозревал что Джахейра дала мне наркотик, тело продолжало трясти, так я продолжал сидеть с закрытыми глазами, а тишина поглощала меня.
Мулахей стоял за невзгодами в Шахтах, теперь когда он мертвый, я узнал небольшую крупицу правды, нам срочно нужно двигаться дальше, к человеку по имени Тазок, он заправляет большим лагерем бандитов в лесу далеко от шахт. Удивительно как человек может приспособиться к любым условиям существования, Мулахей перебывал прямо под землей, дышал забитым воздухом многие дни, не видел ничего кроме новых кобольдов и писем своего хозяина, и всё же следовал какому-то плану по подрыву экономики. Зачем творить подобное зло? Во имя чего или кого? Неужели его жизнь была настолько невыносимой, что он решил идти по жизни такой дорогой? А после всех лишений быть убитым стрелой Имоен в сырой пещере… Видимо в таком мире я живу, и чем быстрее я к нему приспособлюсь, тем дольше проживу. Те шахты многому научили меня, оглядываясь назад мне становиться странным, что я пытался жалеть мёртвых кобольдов, или других монстров, теперь же, я не испытываю к ним ничего кроме ненависти. Что касается той силы которая спасла меня…я много думал над этим и твёрдо решил обуздать ее, раз я смог вызвать к ней тогда, смогу ещё раз. Но нужно быть осторожным, практиковаться в одиночку, что тяжелее чем кажется, особенно в последнее дни, когда я по большей части сплю и пишу это. После битвы мы без приключений выбрались на свежий воздух через потайной ход, и я снова увидел небо, почувствовал холодный ветер в волосах и улыбающуюся Имоен. Я пришел в ужас насколько плохо мы все выглядели - все изранены, и в ободранных вещах, на доспехах Дорна не было живого места, а его лицо все заполонили синяки, про жуткие виды гематомы на голом теле Рассада я промолчу. Моя мантия превратилась в грязную тряпку вперемешку с кровью, хорошо хоть сумка с припасами чудесным образом оказалось нетронутой. Казалось меньше всех пострадала Имоен, первым делом как мы вышли под открытое небо, она тут же побежала в город за лекарем мне и остальным, и не успели мы пройти и половины пути, к нам на встречу вышел чуть-ли не весь Нашкель. Стражники одобряющие хлопали нас по побитому телу, селяне, широко открытыми глазами таращились на раны, а местные власти со слезами на глазах поздравляли нас. Чем ближе мы подходили, тем больше людей становилось вокруг нас, всем было интересно как мы вернулись живыми и одержали вверх над кобольдами. Их интерес только сильнее напомнил нам об усталости и ранах, Дорн вообще шагал как будто никого не было, Рассад приветливо махал всем рукой, Джахейра с Кхалидом несли меня под руки, а Имоен прокладывала нам путь впереди гордо подняв голову. Нам выделили лучшие покои в дорогой гостинице, предоставили хорошую еду и подчинили доспехи, хотя по больше степени принесли новые. Каждый день к нам приходили местные жители с едой, или сердечными благодарениями. Имоен навещала меня каждую ночь, она перевязывала мои раны, целовала их, а я не мог поверить что мы сделали это. Однажды ночью, когда мы с Имоен тепло обнимались под простынями, я подумал сколько же всего еще нужно сделать, но даже трудности меня не пугали, я знал с кем я иду рядом, я был в них уверен, даже если я умру, так и не добившись цели, мне будет приятно что я бился подле них.
Комментарии
Войдите на сайт, чтобы оставить свой комментарий...